Владимир Диксон родился 16 марта 1900 года в г. Сормове Нижегородской губернии. Отец его, Вальтер-Франк Диксон, американский гражданин, приехал в Россию работать инженером-строителем на заводах Сормова в 1895. В 1898 году он женился на Людмиле Ивановне Биджевской. В 1900 году семья Диксонов, вместе с трехмесячным сыном Владимиром, переехала в Подольск, Московской губернии, где отец работал инженером в компании "Зингер".

Воспитанием Владимира занималась мать и, позднее, гувернантка-француженка. В девять лет он, ученик Подольского реального училища, свободно владел французским языком, писал стихи на русском. В 1917 году он продолжил учебу в Америке. Там в 1921 году окончил технологический институт (в штате Массачусетс), а в 1922 - Гарвардский университет со степенью магистра. Около года Владимир работал в компании "Зингер", а в 1923 году, приняв предложение компании, становится ведущим инженером в одном из ее крупнейших филиалов, в Париже.

В Париже он много писал и переводил стихи молодых русских поэтов-эмигрантов на английский язык. Ему много помогал советами литератор и переводчик князь Дм. Шаховской, один из его самых преданных и верных товарищей, оказавших на мировоззрение молодого писателя большое влияние. Он познакомил Владимира с обширным кругом писателей и литераторов, составлявших центр интеллектуальной среды "русского Парижа": Дм. Святополк-Мирским, Алексеем Ремизовым, Владимиром Набоковым, высоко ценившим талант Владимира Диксона как поэта - прозаика, "имевшего образный, чистый язык и поэтический голос" (В. Набоков. Из рецензии на сборник рассказов Вл. Диксона "Листья" 1927г.)

В журнале русской литературной культуры "Благонамеренный" (Брюссель 1926 г. No. 2), Диксон публикует статью о книге Дм. Святополк-Мирского "Современная русская литература", где впервые предстает перед публикой, как критик, умеющий блестяще анализировать и обобщать. В этом же издании Дм. Шаховского публикует он и свои стихи.

В поэтическом мире Владимира Диксона, человека глубоко религиозного, значительную часть занимают стихотворения духовного плана, в которых отразились, прежде всего, мучительные поиски смысла жизни и нравственного пути самого автора. Много стихотворений посвящено России, родине его детства. Он взрастил и воспитал в душе своей какую-то особо трепетно-теплую любовь к этой покинутой земле и все, что не Россия, то для Диксона - духовная "чужбина", пустыня. Россия для него - это обетованная земля, "земля вовек святая"...

Алексей Ремизов, один из близких по духу Диксону людей, вспоминал о своих встречах с ним в Париже, об их шестилетней дружбе: "Нас соединила Россия и книги. Все часы после службы он посвящал ученью. Бретонские легенды и Византия, мне близкое, занимали и его, и наши свидания заполнялись кельтами и византийскими веками. Пытливость и жажда знания меня трогали в нем, а еще и - сердце. В первый раз, когда он пришел ко мне, я подумал, глядя на его глаза: "Вестник с опущенными крыльями!" И за шесть лет нашей дружбы я понял его и благословил его приход" (Цитируется по публикации журнала "Наше наследие" No.4. 1991 год). Ремизов связывает увлечение Диксона историей Бретонии и Ирландии, увлечение глубокое, почти научного характера - он обработал и переложил на современный русский язык цикл легенд, посвященных бретонским святым, - с историей рода Диксона: по отцовской линии предки его были шотландцы, и один из них за верную службу королю Вильгельму III Оранскому был одарен землей в Ирландии!

Но самому поэту виделась во всем этом неуловимая духовная связь с Россией. "Эта связь идет не во времени и не в крови, - говорил он, - а как-то под временем и в духе. Особенно эта связь сильна в понимании святости; в понимании жизненности веры; в какой-то неисчезающей, неизъяснимой надежде. И нечто совсем русское чувствуется мне в судьбах и страданиях Бретонских святых..." (Вл. Диксон. Стихи и проза. Париж 1930г). В 1924 году в Париже был издан сборник стихов "Ступени", очень благожелательно встреченный русскоязычными читателями, а в 1927 году - книга прозы, уже упомянутые "Листья".

Все они были выпущены издательством "Вол", основанным Владимиром при серьезной поддержке его друзей и родных.

У издательства и молодого автора было много блестящих планов: издавать переводы, ежемесячное литературное обозрение - журнал.

Сам Владимир задумал перевести на английский с юности обожаемого им Блока. Но всем этим планам не суждено было осуществиться. Поэта, "одаренного всем, что есть у Бога" (по словам А. Ремизова), Бог же и призвал к себе неожиданно.

17 декабря 1929 года в Американском госпитале Парижского предместья Нейи-сюр-Сен Владимир Диксон умер на 10 день после операции аппендицита от эмболии (нарушение кроветворения ведущее к образованию тромбов в организме, отеку легких). Похоронили его в американском городе Пленфилд, где жили родители. Парижская газета русских эмигрантов "Последние новости" поместила 22 декабря 1929 года некролог памяти Владимира Диксона, где назвала его "значительным, истинно русским поэтом с особым, глубоким даром проникновения"...

В 1930 году, стараниями близких и друзей Владимира, при участии А. Ремизова, Дж. Джойса и Макса Жакоба был выпущен сборник "Стихи и Проза", с предисловием Ремизова.

В сборник вошло все написанное Владимиром Диксоном в 1926-29 годах: сказки, цикл бретонских легенд, переложения жития святых, стихи, рассказы-миниатюры о детстве, живо воссоздающие уклад той, далекой, прежней, до 17-го года, России... В книге, оформленной рисунками самого Владимира - у него были неплохие способности и в этой области, - бережно собраны все фотографии Диксона, дан указатель всех произведений из трех его сборников с датами и местом их написания.

В гроб его положили лепестки розы из смертного венка Александра Блока - любимейшего его поэта. И горсточку земли с материнской родины, где он родился, где была его тихая и счастливая пристань в таком недолгом путешествии по Земле.

Плакал холодный дождь, окутывая его мягкой пеленой невозвращения... Казалось, капли выстукивали ритм строчек, написанных им в порыве тоски, что всегда у настоящих поэтов сродни предчувствию и предвиденью:

А на земле останется за мною

Лишь слабый свет моих немногих слов,

Как снег, упавший тонкой пеленою

В прозрачной дали долгих вечеров...

1929 год.

В сумерках слабо виднелись сквозь разорванные ветром облака огоньки первых звезд. Они зажигались, как свечи, приветствуя гостя, "случайно задержавшегося в земных далях" и обретшего, наконец, свою "небесную родину" (выражения Диксона - автор). Навсегда. Звезды-свечи подмигивали ему, будто улыбаясь. Они-то знали, что так бывает со всеми настоящими Поэтами. Рано или поздно. Так уж устроено Богом.

9 апреля 2001 г. Светлана Макаренко.

В основу статьи-эссе положен материал публикации журнала "Наше наследие", No.4. 1991 год. Вл. Диксон. "Верю в Родины потерянную силу".

За всех людей – моё моленье,

За всех зверей – моя мольба,

И за цветы, и за каменья,

И за плоды, и за хлеба.

За всё, что в дольний мир родится,

За всё, что на земле живёт,

За рыбу – в море, в небе птицу,

За дым долин, за снег высот.

За братьев, близких и любимых,

За недругов и за врагов,

За тишину полей родимых,

За ласку глаз, и ласку слов.

За мыслей искупленных благость,

За утреннюю благодать,

За жизнь – кормилицу и радость,

За смерть – утешницу и мать.

                                                    1926 г.

                        ***

Пронзённый вечной суетой,

Я бьюсь, как раненая птица –

В своей греховности пустой, –

Ничем душа не веселится.

Как многочисленные иглы

Грехи вонзились в плоть мою –

Ужель душа моя погибла

Во тьме земной, чужом краю?

Ужель грехи мои столь многи,

Что не угоден я Христу,

И все пройдённые дороги

Ведут в глухую пустоту?

Лукавый дух давно лукавит,

Негаданно меняя вид…

Кто ж душу слабую наставит,

Благоволеньем осенит?

                                                    1926 г.

                        ***

Нам, родившимся в грозное время,

Надо древнюю веру хранить,

И нести вековечное бремя

На тяжёлом, опальном пути.

Много званных, но избранных мало: –

В жизни будущей меры не те.

Как бы низко ты, сердце, ни пало,

Есть надежда тебе во Христе.

В каждой жизни над мелочью серою

Есть и будут святые места.

Во Единую Троицу верую,

Исповедую сердцем Христа.

По плодам узнаются деревья,

По делам узнаются сердца.

В эти тяжкие годы кочевья

Будем чисты во имя Отца.