РАЁШНЫЙ СТИХ И ПЕРВЫЕ РУССКИЕ ВИРШИ

 17 век был переходным в истории России - это время Смуты и многочисленных экономических и культурных перемен. Развитие письменности и книгопечатания, потеря контроля церкви и правительства над литературой во время кризиса Смутного времени привели к значительному расширению круга писателей: если раньше это были учёные монахи, то теперь за перо берутся миряне разных чинов и сословий - от князей и дворян до дьяков и подьячих; в литературе начинает преобладать личностное начало и чувство авторской собственности. Устное же творчество не только уступает место зафиксированным в письме литературным текстам, но и само постепенно облекается в письменную форму - фольклор издаётся в книгах: так, уже в первой половине 17 века печатаются сборники заговоров, раёшных стихов, а также "Сказания о киевских богатырях" и песни о Гришке Отрепьеве.
  Продолжая традиции Даниила Заточника и отражая социальный протест против царящих на Руси нравов и порядков, всё большее хождение начинают иметь стихи пародийного и сатирического содержания, так называемая смеховая литература: "Азбука о голом и небогатом человеке", "Повести о Ерше Ершовиче",  "Повесть о Куре и Лисе", "Сказание о молодце и девице" , "Повесть о Фоме и Ерёме" и др. Их язык максимально приближен к народному просторечью, а сами произведения, наполненные комизмом и скоморошьим весельем, способствовали проникновению раёшного рифмованного стиха в книжную литературу. Авторы большинства произведений, написанных в жанре демократической сатиры, остались неизвестны.

Жить весело, да есть нечего.

Щеголять бы я стал хорошенько и ходил бы я щепетенько.

Нагота да босота - то моя красота.

Судья Свинья, возьми на колачи, а делом не волочи.

Люди, вижу, что богато живут,
А нам, голым, ничево не дают,
Чорт знаит их, куда и на што денги берегут.
           (Азбука о голом и небогатом человеке)

Ерёма был плешив, а Фома шелудив...
Ерёма кричит, А Фома верещит...

С использованием непостредственно раёшного стиха написано "Сказание о попе Саве" (1640-1650 г.) - с вымышленными персо-нажами, за именами которых по примеру древнерусских пословиц и поговорок закрепляется постоянная рифма, создающая комичный эффект: Сава - худая слава...  Здесь же и каламбуры:  У Фили пили, да Филю же били.

По тех мест о ставленников держит,
Как они денги все издержут,
А иных домой отпускает
И рукописание за них взымает,
Чтоб им опять к Москве приполсти,
А попу Саве винца привести.
А хотя ему кто и мёду привезет,
То с радостию возмет,
И испить любит,
А как все выпьет,
А сам на них рыкнет:
Даром-де у меня не гуляйте,
Подите капусту поливайте...
       (Сказание о попе Саве)

 Раёшником написал свою стихотворную часть "Послания дворянина к дворянину" и помещик Иван Фуников, которого посадили в тюрьму бунтовщики Ивана Болотникова во время первой крестьянской войны.

Сидел 19 недель,
А вон ис тюрьмы глядел.
А мужики, что ляхи,
Дважды приводили к плахе.
За старые шашни
Хотели скинуть з башни.
А на пытках пытают,
А правды не знают.
Правду-де скажи,
А ничего не солжи...
(Послание дворянина к дворянину)

  Т.о., помимо напевного стиха, связанного с музыкальным аккомпанементом и мелодией, в русской литературе развиваются формы т.н. говорного стиха. Одной из основных таких форм и был раёшный стих, зародившийся в народном театре (райке) среди скоморохов, уличных зазывал и балаганных актёров. Обязательный "атрибут" раёшного стиха - рифма в конце строк, объединяющая несопоставимые предметы и явления, и придающая, тем самым, повествованию окраску комичности, смешной глупости и балагурства. За свою едкую критику ("глум") и меткий слог, раёшный стих и его вариации в 17 веке как и всё искусство скоморохов в  целом попали в немилость к церкви, которая воевала с "подлыми и богомерзкими" глумотворцами и гусельниками за их "бесовское пение и кощунное глумление". Сборники сатирических (в т.ч. и стихотворных) произведений народного творчества начали преследоваться и вносились в специальные индексы запрещённых книг  - так церковь боролась не только с подрыванием религиозных устоев, но и с секуляризацией (обмирщанием) литературы.

   Период древнерусской литературы в 17 веке достойно завершает одно из выдающихся произведений, написанное в жанре демократической поэзии - стихотворная "Повесть о Горе и Злочастии, как Горе-Злочастие довело молотца во иноческий чин". Сложенная тоническим стихом без рифм на стыке лучших традиций фольклорной и книжной поэзии, "Повесть о Горе Злочастии" впервые затронула тему индивидуальной судьбы человека со всеми его достоинствами и грехами.

             Человеческое сердце несмысленно и неуимчиво:       
             Прельстился Адам с Еввою,
             Позабыли заповедь божию,
             Вкусили плода винограднаго
             от дивныаго древа великаго...
             <>
             Учинил бог заповедь законную:
             Велел им браком и женитьбам быть
             Для рождения человеческаго и для любимых детей...

  В конце 16 века была выпущена книга "Начало учения детем, хотящим разумети писание", а также Букварь Ивана Фёдорова, в котором впервые(!) стихи были графически разбиты на строки. Этими стихами была новая редакция акростихической Азбучной молитвы, ставшей популярной ещё много веков назад и как нельзя лучше подходившей для изучения букв русского алфавита.

 Первым официальным русским стихотворцем был образованнейший человек своего времени, поначалу писарь, а впоследствии ректор острожского училища Герасим Смотрицкий. Соответственно, его вирши, отпечатанные в первой славянской "Острожской" Библии Иваном Фёдоровым в 1580-1581гг., были первыми русскими литературными стихами. В  этих стихах давалось описание герба князя Константина Острожского. Вирши Герасима Смотрицкого открыли новую веху в развитии русской поэзии - господство силлабической системы стихосложения, которая была заимствована в первую очередь у Польши. Вот отрывок из Предисловия этого эпохального произведения:

Всякого чина православный читателю,
   господу Богу благодарение въздаймо яко благодателю.
Сподобил убо нас, аще и напоследок летом,

   познати вою свою съ благим ответом.
Въ се время люто и плаче достойно

   ужасается, сие зря, сердце богобойно,
Яких много съпостат, яких хищных волков,

   бесовских наваждений, еретических полков.
Бог же положи въ сердце благоверна князя,
   да им явить нам душеспасны стезя.

Восточныя церкве в русинском народе,
   ея же светлость сияет въ поганской невзгоде....

В 1619 году сын Герасима - учёный и филолог Мелетий Смотрицкий опубликует свой главный труд жизни "Грамматики славенскiя правилное синтагма", который Ломоносов назовёт "вратами своей учёности". Почти через 160 лет после первого русского вирша Герасима Смотрицкого именно Ломоносову суждено будет написать первое "правильное" с современной точки зрения стихотворение и направить русскую поэзию по единственно верному для неё пути силлабо-тонического стихосложения.

  После Герасима Смотрицкого традиции виршевания продолжают Авраам Палицын и Семён Шаховский: появляются относительно регулярные рифмы, объединяющиеся по принципу парной рифмовки, -  двоестрочия, а строчки виршей уже всегда оформляются графически. Отныне даже самый неискушенный в литературе читатель визуально может отличить стихотворный текст от прозаического; построчное оформление текста, т.о., автоматически предопределяет его к поэзии.

И разумеша вси чюдотворца молитвы и поспех.
И уже нази не боятся блещащихся доспех...
                         (Сказание Авраама Палицына)
 

И мнозем руце от брани престаху,
всегда о дровех бои бываху.
Исходящие бо за обитель дровъ ради добытиа,
и во град возвращахуся не бес кровопролития...
                         <>
Изложена бысть сия летописная книга
О похождении чюдовского мниха...
                         <>
Сему писанию конец прилагаемъ,
А дела толикия вещи во веки не забываемъ,
А настоящего изыскуемъ,
И во пространнцую историю написуемъ...
                          <>
Есть же книги сей слагатай
Рода Ярославского исходотай.
      (Летописная книга о Смутном времени)

  С проникновением в русскую среду поэтической культуры Западной Европы в России 16-17 века получают широкое распространение "курьёзные" стихотворные жанры, такие как акростихи, палиндромоны (палиндромы), фигурные стихи и пр. В первой половине 17 века само стихотворство ассоциировалось с некой литературной забавой, игрой; изощряться в ещё непривычной стихотворной технике и писать вычурные по форме вирши было знаком мастерства и элегантности. Одним из первых русских "алхимиков слова" был церковный поэт, монах Евстратий, давший русской литературе первый образец визуальной поэзии. В своей стихотворной молитве, написанной силлабическим стихом с перекрёстной рифмовкой, он вставил часть "серпантинного (змеиного) стиха" - serpenticum versus, графически действительно напоминающего серпантин. Суть его изобретения заключалась в том, что каждые его двустрочия имели общие элементы, которые на письме не повторялись.
              

В большой моде среди начинающих русских поэтов (а они все в то время были начинающими) были также стихотворные послания - эпистолии - в форме краегранесий или началестроений (в современной терминологии - акростих). Первые буквы строк таких стихов складывались в имя автора или адресата. К разряду модных "стихотворных фокусов" того времени относились и палиндромоны - рачьи стихи (в современной терминологии - палиндромон), которые можно было читать слева направо и в обратном направлении. В них упражнялись все - от школьных виршеписцев до придворных поэтов.

Аки лев и та мати велика.
Аки лот и та мати толика.

  Из строк разной длины составлялись фигурные стихи в форме звёзды, сердца, треугольника, ромба, креста, лучей солнца и пр.
  В упражнениях со всеми вышеуказанными стихами стихотворцы того времени достигали большой виртуозности, однако это не имело ничего общего с поэзией и со временем вышло из моды.

  Таким образом, спектр стихотворных жанров, разрабатывавшихся на заре русской книжной поэзии, был достаточно широк: от медитативной лирики до скоморошьих раёшных стихов, от духовных стихов до модных стихотворных экспериментов. Бурное развитие поэтического слова и мода на "плетение стихов" отразилось на отношении к литературе и "сильных мира сего" того времени: известно, что царь Лжедмитрий организовал при московском дворе музыку и пение, а также на польский манер учредил должность придворного стихотворца - им стал князь И.А.Хворостинин, перу которого принадлежит огромный стихотворный трактат
"Изложение на еретики-злохульники", состоящий из 1300 стихотворных строк. До наших дней дошло и одно из двустиший первого придворного стихотворца: "Московские люди сеют землю рожью, а живут все ложью".

  Первые поколения московских поэтов писали неравносложные стихи с парной рифмовкой - двоестрочия. Несмотря на некоторую схожесть таких стихов с раёшным стихом (и там, и там каждая строка представляла собой интанационно и и синтаксически завершённый оборот), уже в ближайшее время двоестрочия были резко отграничены от раёшного стиха: первыми настояло писать высокие и серьёзные стихи, вторыми - простонародное и "подлое" шутовство. Это не могло не отразиться на рифмовой технике письма в обоих жанрах: в двухстрочиях используются, как правило, "правильные" грамматические рифмы, когда одинаковые части речи в одинаковых грамматических формах рифмуются между собой; в низовом раёшном стихе продолжают господствовать  "неправильные" рифмы - разнородные, составные, ассонансы и пр. Такое пренебрежение к звучным рифмам, и особенно к составным и каламбурным рифмам, сохранится в высоких жанрах русской поэзии вплоть до конца 19 века.

   К концу 20-х годов 17 века в России сложилась первая поэтическая школа (т.н. приказная школа), просуществовавшая около двух десятков лет. В неё входили приказные чиновники, предствители русской интеллигенции: дьяки Алексей Романчуков и Пётр Самсонов, подьячий Михаил Злобин, редакторы (справщики) печатного двора Савватий, Стефан Горчак, Михаил Рогов и др. В то время для служащих московского печатного двора, а также для дьяков и подьячих литературная работа входила в их обязанности. Стихотворцы приказной школы практиковали особый "витийский" язык и ассоциативное мышление для облачения в стихотворную форму научных сведений об устройстве мира. Так, Савватий создал цикл нравоучительных стихотворений  - "О свете", "О плоти", "Об утробе" и др. Пример "приказного" стихотворства:

            Хрусталиф камык яко злато есть видением,
            сприличился же тому и ты своим разумением...
            Анфракс камык зелен видением,
            государьская твоя царская душа красна богу молением...

   Кризис Смутного времени, а также экономические и культурные преобразования способствовали активным контактам России с западной Европой и особенно с католической Польшей. Это не могло не отразится и на развитии литературы. Сформировавшая к этому времени польская силлабическая версификация, основанная на латинской традиции, оказала существенное влияние на последующее становление русского стихосложения и на многие десятилетия стала эталоном для русских стихотворцев - сначала на Украине и Белоруссии, а потом и в среде русских поэтов. Большинство виршей того времени были, как правило, панегирического содержания: восхваления и оды магнатам, государям, вельможам и доблестным рыцарям. Также практиковалось написание эпиграмм, сатирических пасквилей, посвящений и пр. В  духовных школах безграмотной России был даже учреждён предмет виршеписания.  В те годы стихотворствовать было настолько модно, что рифмованными виршами для большей лёгкости запоминания писались не только грамоты и буквари, но и даже учебники по арифметике. По словам одного из современников: "Все начали стихотворствовать до тошноты". Некоторые "шедевры" достигали грандиозных размеров - книга архиепископа Иоанна Максимовича "Богородице дево", вышедшая в 1707 году, состояла из 24000 (!) стихотворных строк. Помимо названия, предисловия, основного текста и послесловия в ней даже список опечаток был зарифмован виршами. Однако по форме и по содержанию стихи тех лет были настолько примитивны, что впоследствии слова "вирши" и "виршеписец" стали синонимами полной поэтической бездарности. Но это произошло несколько позже. До окончательного краха (середина 18 века) чужеземных литературных традиций было ещё далеко. Пока же в письменности начинает преобладать польская литература, через посредничество которой в русскую среду начинают проникать темы и персонажи европейской культуры. Русские стихи, как уже говорилась, также пишутся по польскому образу и подобию, невзирая на различие в просодических свойствах русского и польского языков.