Гимн сорок второй

Господи Боже наш, Отче, Сыне и Душе,
Ты по образу безвидный, для созерцания же прекраснейший,
Своею неизъяснимою красотою помрачающий всякое видение,
Прекрасный превыше зрения, ибо Ты превосходишь все,
Безколичественный в количестве, видимый для тех, кому Ты изволишь,
Сущность пресущественная, неведомая и Ангелам;

Ибо бытие Твое они познают из действий Твоих.
Ведь Ты наименовал Себя Самого Богом поистине сущим (Исх.3,14);
Это мы и зовем сущностью, называем ипостасию,
Воипостасным именуя Того, Которого никто никогда не видел, –
Триипостасного Бога, единое безначальное Начало.
Иначе же как посмеем мы назвать Тебя сущностью,
Или прославлять в Тебе три раздельных ипостаси?
И каково соединение (их), – кто совершенно уразумеет?
Ибо если Отец в Тебе, и Ты во Отце Твоем,
И от Него происходит Святой Дух Твой,
И Сам Ты, Господи, – Дух Твой,
Дух же Господом назван и Богом моим,
И Отец Твой есть и называется Духом;
То никто однако ни из Ангелов, ни из людей никогда не видел,
Ни созерцал этого, ни образа не познал;
(Да и) как изречь (это)? Как выразить? Как дерзнуть наименовать: отделением,
Или соединением, иди слиянием, или смешением, или растворением?
Как едино (назвать) тремя, три же – единым?
И поэтому, Владыко, на основании того, что Ты сказал
И чему научил, всяк верный верует и славословит державу Твою,
Так как все в Тебе совершенно непостижимо,
Неведомо и невыразимо для созданий Твоих.
Ибо недомысленно уже бытие Твое,
Так как Ты существуешь несозданным, равно как и родил Ты (несозданно).
Да и как созданный уразумеет образ бытия Твоего?
Или рождения Сына Твоего, Бога и Слова,
Или исхождения Божественного Духа Твоего,
Чтобы и соединение Твое он познал, и разделение уразумел,
И точно изучил вид Твоей сущности?
Никто еще не увидел ничего Твоего из того, о чем я сказал.
Ибо невозможно Богу быть иным по естеству,
Чтобы и Твоего естества можно было изследовать
Сущность, вид и образ, и ипостась также.
Но Ты Сам в Себе Самом существуешь один только Бог Троица,
Один зная Себя Самого, Сына Твоего и Духа
И Ими одними знаемый, как соестественными.
Прочие же, как бы лучи чувственного солнца,
И [то если] они добре видящие и ясно зрячие,
Сидя внутри дома, видят входящие,
Солнца же этого совершенно не видят;
Так свет славы Твоей, так озарения (Твои),
И их (даже) гадательно, очищенным умом
Сподобляются видеть от души Тебя ищущие.
Тебя же (Самого), каков Ты по существу и какого рода,
Или как Ты родил однажды, или вечно рождаешь
И не отделяешься от рождаемого от Тебя, но Он
Весь есть в Тебе, весь все наполняя Божеством;
Ты же, Отец, весь пребываешь в Самом Сыне
И имеешь исходящего от Тебя Божественного Духа,
Всеведущего и (все) исполняющего; как Бог по существу,
И Он не отделяется от Тебя, ибо от Тебя истекает
(Ты – источник благ, всякое же благо – Сын Твой,
Чрез Духа уделяющий их всем достойно,
Благоутробно и человеколюбно, и Ангелам и человекам),
Никто (говорю) никогда ни из Ангелов, ни из людей не увидел
Или не познал бытия Твоего, ибо Ты – несозданный.
Все же (прочее) Ты произвел, и может ли оно знать,
Как Ты рождаешь Сына Твоего и как всегда источаешь?
И как происходит от Тебя Дух Твой Божественный?
И Ты отнюдь не рождаешь когда-либо, родив, конечно, однажды,
Ни источая, Ты не потерпел оскудения или умаления,
Ибо Ты пребываешь преисполненным, неоскудевающим превыше всего,
Весь во всем мире, видимом и мысленном,
И наоборот вне их находишься, Боже мой,
Совершенно не допуская ни приращения, ни убавления,
Весь хотя и недвижимый, всегда так пребывая,
Но действиями Ты всегда приснодвижен.
Ибо и Ты – Отец имеешь непрестанное делание,
И Сын Твой соделывает спасение всех,
И промышляет, и усовершает, и содержит, и питает,
Животворит и возрождает Духом Святым.
Ибо что видит Сын Отца творящим,
То и Сам также совершает, как сказал Он (Ин.5,19).
Таким образом, будучи и недвижим и как-то приснодвижен,
Ты ни движешься, ни стоишь, ни сидишь наоборот;
Но, всегда сидя, совершенно всегда стоишь;
Стоя же, напротив весь всегда движешься,
Никогда не переходя, ибо куда Ты уйдешь?
Все, как сказано, наполняя и будучи превыше всего,
В какое иное место или страну перейдешь Ты?
Но ты и не стоишь, ибо Ты безтелесен.
Простой, все наполняющий, совершенно неизобразимый,
Невещественный, неописанный, Ты весь непостижим;
И как скажем мы, что Ты сидишь, или наоборот, что Ты стоишь?
Как станем утверждать, что Ты возседаешь или на каком престоле,
Когда в руке (Своей) Ты содержишь небо и землю,
И все, что под землею, Твоею же держится силою?
Какой престол вместил бы (Тебя) или какого рода храмина?
Или как или где она построена? Или на каких основаниях,
На каких столбах поднимается? – кто совершенно уразумеет (Тебя)?

Горе людям и всякой тварной природе,
Дерзающей изследовать таковое о Боге,
Прежде чем не будет она озарена, просвещена, прежде чем не узрит Божественных (вещей),
И не сделается созерцательницей таинств Христовых.
Которых даже Павел, увидев, совершенно не мог высказать.
О Самом же Боге он не удостоился ничего большего услышать,
Уразуметь или совершенно научиться,
Кроме того, что Он есть сущий Бог всех и Создатель,
Творец и Податель всех произведенных (вещей).
Мы же, несчастнейшие, заключенные во тьме,
И совершенно будучи тьмою чрез наслаждение удовольствиями,
И не знающие самих себя, как и каким образом одержимы бывают
Погребенные страстями, слепые и мертвые,
Изследуя истинно Сущего, безначального, несозданного Бога,
Единого бессмертного и для всех невидимого,
Говорим о Боге, как точно знающие,
Будучи (сами) удалены от Бога.
Ибо если бы соединились с Ним, то никогда не дерзали бы
Говорить о Нем, видя, что все у Него
Неизреченно и непостижимо;
И не только касающееся Его (Самого), но и
Дел Его в большей части неведомо для всех.
Ибо кто бы изъяснил (даже) то, как Он образовал меня от начала?
Какими руками взяв персть, Он – совершенно безтелесный,
И как не имеющий уст, подобно нам, вдунул в меня (дыхание)?
И как я стал душою безсмертною (Быт.2,7)?
Скажи мне, как из брения (образовались) кости, нервы,
Мясо, жилы, кожа, волосы,
Глаза и уши, губы и язык?
Как голосовые органы и твердые зубы
Чрез дыхание внятно образуют членораздельную речь?
Из сухого и влажного, теплого и холодного вещества,
Чрез смешение противоположных (стихий), Он соделал меня живым (существом).
Итак, как ум связан с плотью, и как плоть
Срастворена с невещественным умом без смешения и слияния?
Ум же и душа, не смешиваясь, произносят
Внутреннее слово для людей, и остаются такими же
Нераздельными, неизменными и совершенно неслитными.
Итак, зная, братие, что это неизъяснимо
И для всех непостижимо – то, что касается нас,
Как не трепещем мы изследовать Того, кто из несущего
Сотворил нас таковыми, или помышлять и говорить
О том, что превыше слова и превыше ума нашего?

Итак, будучи тварями, убойтесь же Творца
И изследуйте одни только заповеди Его;
Старайтесь соблюдать их изо всей вашей силы,
Если хотите сделаться и наследниками той жизни.
Если же вознерадите о Его повелениях,
И презрите волю Его, как сказал Он,
И не поверите Ему по одному, конечно, слову;
То ни слава, ни достоинство, ни богатство мира сего,
Даже ни знание буее внешних наук,
Ни сочинение, ни составление красноречивых слов,
Ни что другое из земных дел и вещей
Не принесет (вам) никакой пользы тогда,
Когда все и всех будет судить Бог мой.
Но то слово Владыки, которое мы презрели,
Станет тогда пред лицом каждого в отдельности
И осудит всякого, не сохранившего его.
Ибо оно не слово праздное, но живое слово Бога
Живого и пребывающего во веки веков.
Итак, суд будет [происходить] так, как сказал Он,
Когда заповедь одновременно, увы мне, встретит
И обличит верного и совершенно неверного,
Покорного и непокорного словам Владыки,
Того, кто был старательным, и нерадивого.
И таким образом отделены будут неправедные от праведных,
Непокоривые от совершенно послушных Христу,
Любящие ныне мир сей от боголюбцев,
Жестокосердные от благосердных, и от милостивых
Немилостивые; и станут все они вместе
Обнаженными от богатства, чести и власти, которыми
Насладились в мире, и сами себя, увы мне, осудят,
Став самосудьями дел своих;
И услышат: отыдите, малые и великие,
Не покорившиеся Мне Владыке – Человеколюбцу.
Какового праведного осуждения да избавимся мы, Владыко,
И да улучим часть овец Твоих, Слове,
Туне, как не имеющие надежды спасения
От дел и осужденные, ныне и во веки.

Гимн сорок третий

Свет – Отец, свет – Сын, свет и Дух Святой.
Смотри, что говоришь ты, брате, смотри, чтобы не погрешить.
Ибо Три суть один Свет, один не разделенный,
Но соединенный в трех Лицах неслитно.
Ибо Бог весь неразделен естеством,
И существом поистине превыше всякой сущности.
Не разделяется Он ни силою, ни образом, ни славою,
Ни видом, ибо весь Он простой и созерцается (как) свет.
В Них Лица – едино, три Ипостаси – едино,
Ибо Три в Едином, лучше же Три Едино.
Три Эти – одна сила, Три – одна слава,
Три – одно естество, существо и Божество.
Они и суть единый Свет, (Который) просвещает мир,
Не этот видимый мир, да не будет,
Так как не познал Его и не может познать
Сей видимый мир, ни друзья мира,
Ибо любяй мир сей враг Божий бывает (Иак.4,4);
Но человека, которого Сам Он сотворил по образу
Своему и по подобию, мы называем миром,
Потому что он украшается добродетелями, господствует над земными (тварями),
Подобно тому как и (Сам) Он имеет власть над вселенной,
И царствует над страстями – это и есть то, что по образу –
И покоряет демонов, виновников зла,
Попирая великого древнего дракона,
Как ничтожную птичку. А каким образом – послушай, чадо.

Князь этот, падший чрез лишение света,
Тотчас оказался во тьме, и со всеми
Вместе с ним падшими с неба (духами) находится во тьме,
И в ней, во тьме, говорю, царствует над всеми
Держимыми в ней бесами и людьми.
Всякая душа, не видящая света жизни, светящего
И днем и ночью, мучима им бывает,
Уязвляема, томима, восхищаема и связываема,
И повседневно искалывается стрелами удовольствий,
Хотя и мнит, что сопротивляется и не падает.
Но в поте [лица], с одним великим трудом и подвигом
Она всегда ведет с ним непримиримую брань.
Всякая же душа, видящая божественный свет,
От которого он ниспал, презирает его,
И будучи осияваема самим неприступным Светом,
Попирает этого князя тьмы, как листья,
Ниспадшие на землю с высокого дерева;
Ибо силу и власть он имеет во тьме,
Во свете же делается совершенно мертвым трупом.

Слыша же о свете, внимай, о каком свете говорю я тебе.
Не подумай, что я говорю об этом солнечном свете,
Ибо во свете его ты видишь многих людей,
Согрешающих, как и я, ужасно бичуемых,
Падающих и испускающих пену среди дня,
И невидимо страждущих от злых духов.
И хотя светит солнце, но никакой от него больше
Пользы не бывает тем, которые преданы бесам.
Итак, я говорю тебе не о свете чувственного солнца,
Ни о дневном, да не будет, отнюдь ни о светильничном,
Ни о свете многих звезд и луны,
Вообще не о сиянии видимой красоты
Я разъясняю тебе, что оно всецело имеет такое действие света.
Ибо чувственные светы освещают и озаряют
Одни только чувственные очи, давая видеть
Только чувственное, а не мысленное, разумеется.
Поэтому все, видящие только чувственное,
Слепы умными очами сердца.
Умные же очи умного сердца
И освещаться должны умным светом.
Ибо если имеющий телесные зеницы угасшими
Весь омрачен и не знает, где находится;
То насколько же более тот, у кого слепо око души,
Омрачен будет и телом и в действии,
Да и духом не будет ли почти омертвевшим?

Итак, точно уразумей, о каком свете я говорю тебе.
Ибо не о вере говорю я тебе, ни о совершении дел,
Ни о покаянии, ни о посте, конечно,
Ни о нестяжании отнюдь, ни о мудрости, ни о знании,
Даже ни о науке, ибо ничто из этого не есть
Свет ни отблеск того света, о котором говорю тебе;
Ни внешнее благоговение, ни наружность
Смиренная и простая, ибо все это деяния
И исполнение заповедей, если оне хорошо совершаются
И исполняются, как Сам Создатель заповедует,
То многообразно изливаются слезы,
(Которые) или полезны бывают или наоборот вредны;
Покамест сами по себе, они совершенно безполезны.
Бдение же не есть, конечно, только (дело) монахов,
Но и вообще людей занятых делами.
Женщины – ткачихи, золотари и медники
Более бодрствуют, нежели весьма многие монахи.
И поэтому мы говорим, что ничто из всех этих
Добродетельных деяний не называется светом.
Поэтому и собранные во едино все деяния
И добродетели без исключения не суть божественный свет,
Ибо все человеческие деяния далеки от него.
Впрочем и эти деяния, совершаемые нами,
Называются нашим светом для живущих во зле,
Наставляя и их добру (Мф.5,16);
И та тьма, которая находится во мне и ослепляет меня,
Бывает светом для ближнего и светит для видящих.
И чтобы ты не подумал, что я говорю тебе (нечто) невероятное,
Послушай, я скажу тебе и решение загадки:
Положим, я пощусь ради тебя, чтобы явиться постящимся,
И хотя этот рожон в глазах моих является
Как бы бревном, конечно, воткнутым в них посредине (Мф.7,3-5),
Но ты просвещаешься, видя меня (постящимся), если не осуждаешь меня,
Но совершенно порицаешь себя, как чревоугодника,
Ибо этим ты наставляешься к воздержанию чрева
И явственно научаешься презирать наслаждение.
(Или) еще – одевшись в худую и оборванную (одежду)
И ходя везде в одном хитоне, я думаю
Снискивать славу и похвалу от видящих меня
И казаться для них как бы другим, новым апостолом,
И (хотя) это бывает для меня причиною всякого вреда
И поистине тьмою и густым облаком в душе моей,
Но видящих меня просвещает и научает
Презирать уборы и богатство
И одеваться в простую и грубую одежду,
Что и есть поистине апостольское одеяние.

Так и все прочие добродетельные деяния
Суть действия вне света, дела без луча.
Ибо, будучи собраны вместе, как раньше сказал я,
И соединены воедино, добродетельные деяния –
Ежели (это) и возможно в человеке –
Подобны светильнику, лишенному света.
В самом деле, как нельзя называть огнем одни уголья,
Даже и (горящие) еще уголья, или пламенем – дрова,
Так ни вся вера, ни дела, ни деяния,
Ни исполнение заповедей недостойны называться огнем, пламенем
Или божественным светом, ибо в действительности они не суть (свет).
Но так как они могут воспринять этот огонь, приблизиться к свету
И возжечься чрез неизреченное соединение,
То это и служит похвалою и славою добродетелей.
И ради этого всякое подвижничество и всякие деяния
Совершаются нами, чтобы мы, как свеча, приобщились
Божественного света, когда душа, как один воск,
Вся предлагается неприступному свету;
Лучше же подобно тому, как бумага обмакивается в воске,
Так и душа, утучненная всякими добродетелями,
Вся возжется от него, насколько возможет увидеть,
Насколько вместит ввести в свою храмину.
И тогда, просвещаясь, добродетели, как приобщившиеся
Божественного света, и сами называются светом,
Лучше же и они суть свет, срастворившись со светом;
И (как) свет, просвещают самую душу и тело
И поистине светят, во-первых, тому, кто стяжал (их),
А затем и всем прочим, находящимся во тьме жизни.
Каковых просвети, Христе, Духом Всесвятым
И соделай наследниками Царства Небесного,
Со всеми святыми Твоими ныне и во веки.

Гимн сорок шестой

Что это соделано Тобою во мне,
О всевиновный Боже и Царю?
Ибо что мне сказать или что помыслить?
Хотя и велико видимое мне чудо,
Но оно неведомо и невидимо для всех.
Какое же это (чудо)? – Cкажи мне. Достоверно скажу:
Тьмою и тенью, чувственным и чувством,
Вещественною тварью, кровью и плотию
Держим я, несчастный, и (с ними) смешан, Спасителю,
Находящегося же в них несчастно и жалостно,
Меня обнимает ужас, когда я хочу сказать [о том чуде].
Я вижу умно, но где, что и как – не знаю.
Ибо совершенно невыразимо, как я [вижу].
Где же [вижу] – это, думается мне, и известно и не известно:
Известно потому, что во мне (нечто) видится,
И наоборот вдали показывается;
Однакоже и неизвестно, так как оно вводит меня
В (некое) место, никоим образом и совершенно нигде (не находящееся),
И производит во мне забвение чувственного,
И обнаженным от всего вещественного и видимого
И (даже) от тела вне изводит меня.
Что же производит во мне это,
Что и вижу я, сказал, и не могу высказать?
Однако слушай и уразумеешь эту вещь.

Итак, она совершенно недержима для всех,
А для достойных и уловима, и сообщима,
И преподаваема, быв совокуплена неуловимо,
И соединена с чистыми неслитно,
И срастворена в несмесном смешении –
Вся со всеми непорочно живущими.
Она светит во мне наподобие лампады,
Скорее она видится сперва на небе,
Будучи неизмеримо выше небес,
Видится весьма неясно, незримо;
Когда же я с трудом взыщу (ее)
И неотступно стану просить, чтобы возсияла,
То она или яснее видится там же,
Отделяя меня от дольнего
И неизреченно соединяя со светлостию ее,
Или вся сполна внутри меня показывается,
(Как) шаровидный, тихий и божественный свет,
Безъобразный и безвидный, во образе безъобразном
Видимый и говорящий мне следующее:
Зачем ты ограничиваешь Мое присутствие небесами
И там ищешь Меня, думая, что Я (там) обитаю?
Зачем полагаешь, что Я нахожусь на земле
И разглашаешь, что Я пребываю со всеми,
Определяя, что Я везде нахожусь?
Итак, это "везде" приписывает Мне величину,
Но Я совершенно не нмею величины,
Ибо знай, что естество Мое превыше величины;
А то "на земле" показывает ограничение,
Но Я, конечно, совершенно неограничен.
Ты слышал ведь, что Я пребываю со святыми,
Сам весь существом (Своим) ощутительно,
Чрез созерцание и даже приобщение,
Со Отцом Моим и Божественным Духом,
И явно почиваю в них?
Итак, если ты скажешь, что Мы вместе сопребываем в каждом,
То сделаешь (из Нас) многих, разделив на многих;
Если же скажешь, что один, то как один и тот же в каждом,
Лучше же как этот один и вверху и внизу?
Как один и тот же будет сопребывать со всеми?
Как все исполняющий будет обитать в одном?
Находясь же в одном, как будет и все наполнять?

Послушай о неизреченных таинствах неизреченного Бога,
(Таинствах) предивных и совершенно невероятных.
Есть Бог истинный, поистине есть.
Это исповедуют все благочестивые.
Но Он ни что не есть из того, что мы вообще знаем,
Даже ни что из того, что знают Ангелы.
В этом [мире] Бог, говорю, ни что не есть,
Ни что из всего, как Творец всего,
Но превыше всего. Ибо кто бы мог сказать,
Что есть Бог, то есть чтобы сказать,
Что Он есть то-то или то-то? я совершенно не знаю,
Какой Он, каков, какого рода или Он различен.
Итак, не знал Бога, каков Он
По образу и виду, по величине и красоте,
Как я изъясню Его действия:
Как Он видится, будучи невидим для всех?
Как пребывает со всякой тварной природой?
Как обитает во всех святых?
Как наполняет все и нигде не наполняется?
Как Он превыше всего и везде находится?
Ведь этого никто совершенно не может сказать.

Но о Ты, Которого никто из людей совершенно не видел,
О Всецарю, единый преблагоутробный,
Благодарю Тебя от всего сердца своего,
Что Ты не презрел меня, во тьме долу
Лежащего, но коснулся меня Своею Божественною рукою,
Увидев которую, я тотчас возстал, радуясь,
Ибо она сияла светлее солнца.
Я старался удержать ее, несчастный,
Но она тотчас исчезла из глаз моих.
И я снова весь оказался во тьме,
Упал на землю, плача и рыдая,
Валяясь и тяжко вздыхая,
Желая снова увидеть Твою Божественную руку.
Ты простер ее и явился мне яснее,
И я, обняв, облобызал ее.
О благость, о великое благоутробие!
Творец дал (мне) поцеловать руку,
Содержащую все (Cвоею) силою.
О дарование, о неизреченный дар!
И снова Создатель взял ее обратно,
Испытывая, конечно, произволение мое,
Люблю ли я ее и ее Подателя,
Презираю ли все, предпочитал ее,
И пребываю ли в любви к ней.

Я тотчас оставил мир и то, что в мире,
Закрыл все вместе чувства:
Очи, уши, ноздри, рот и уста,
Умер для всех сродников и друзей,
Ей, поистине я умер волею,
И взыскал одну только руку Божию.
Она же, увидев, что я так сделал,
Тайно коснувшись руки моей, взяла (ее)
И повела меня, находящегося среди тьмы.
Ощутив (это), я с радостию последовал:
Быстро бежал я ночью и днем,
Шествуя бодро и со усердием.
Идя же, напротив я был недвижим,
И тогда более успевал (простираться) вперед.
О таинства, о победные награды, о почести!
Когда таким образом я бежал среди ристалища,
Та неизреченная рука (Божия) настигла (меня) –
Так как мой святой отец молился –
И коснувшись жалкой головы моей,
Дала мне венец победы,
Лучше же (сама) она стала для меня венцом.
Видя ее, я ощутил неизреченное веселие,
Неизреченную радость и благодушие.
Ибо как (мне было) не (радоваться), победив весь мир,
Посрамив князя мира сего
И от руки Божией Божественный венец,
Лучше же саму руку Владыки всех
Получив, о чудо, вместо венца?
Изливая свет, она виделась мне невещественно,
Непрестанно и невечерне.
Она простирала мне как бы сосец
И сосать молоко нетления
Обильно давала мне, как сыну Божию.
О сладость, о неизреченное наслаждение!
Она и чашею Божественного Духа
И безсмертного потока сделалась для меня,
От которой причастившись, я насытился тою пищею
Небесной, которою одни Ангелы
Питаются и сохраняются нетленными,
(Являясь) вторыми светами чрез причастие первого (Света).
Так и мы все Божественного и неизреченного
Естества соделались причастниками,
Чадами Отца, братиями же Христа,
Крестившись Всесвятым Духом.
Но, конечно, не все мы познали благодать,
Озарение и приобщение, потому что не (все)
Таким образом родились, но это едва
Один из тысячи или десятка тысяч
Познал в таинственном созерцании;
Все же прочие дети – выкидыши,
Не знающие Родившего их.
Ибо как дети, крестившись водою
Или и огнем, совершенно не ощущают (того);
Так и они, будучи мертвы по неверию
И скудны по причине неделания заповедей,
Не знают, что с ними было;
Так как – страшное диво, чтобы прельщенною верою
Мнить себя сыном Божиим
И не знать Отца своего.

Итак, если ты говоришь, что верою знаешь Его,
И думаешь, что верою являешься сыном Божиим;
То пусть и воплощение Бога будет "верою".
А не делом, скажи, Он соделался человеком
И не чувственно родился.
Если же поистине. Он стал сыном человеческим,
То и тебя, конечно, сыном Божиим Он делает на (самом) деле.
Поэтому если Он не призрачно сделался телом,
То и мы, конечно, не мысленно (делаемся) духом.
Но как Слово поистине было плотию,
Так и нас Оно неизреченно преображает
И поистине соделывает чадами Божиими.
Пребыв неизменным в Божестве, Слово
Сделалось человеком чрез восприятие плоти;
Сохранив неизменным человеком по плоти и по душе,
Оно и меня всего соделало богом.
Восприняв мою осужденную плоть,
Оно облекло меня во все Божество.
Ибо, крестившись, я облекся во Христа,
Не чувственно, конечно, но умно.
И как не – бог по благодати и усыновлению
Тот, кто с чувством, знанием и созерцанием
Облекся в Сына Божия?
Если Бог Слово в неведении сделался
Человеком, то естественно следует думать,
Что и я в неведении сделался богом.
Если же в ведении, действии и созерцании
Бог был всем человеком;
То должно мудрствовать православно,
Что и я весь чрез общение с Богом,
С чувством и знанием, не существом,
Но по причастию, конечно, сделался богом.
Подобно тому как Бог неизменно родился
Человеком в теле и виден был всем,
Так неизреченно и меня Он рождает духовно
И, (хотя) я остаюсь человек, делает меня богом.
И как Он, видимый во плоти,
Не был знаем народом, что Он Бог;
Так и мы [видимся такими], какими были для всех,
О чудо, видимыми, конечно, человеками,
Тем же, чем стали мы по Божественной благодати,
Мы обыкновенно не бываем видимы многими,
Но одним тем, у которых очищено око души,
Мы являемся, как в зеркале;
Не очистившимся же ни Бог, ни мы
Не бываем видимы, и для них совершенно невероятно,
Чтобы мы когда-либо всецело соделались таковыми.
Ибо неверные – те, которые утверждаются
На одной вере без дел.
Если же пока не неверные, то совершенно мертвые,
Как показал божественный Павел.
Не окажись же неверным, но скажи мне и мудро отвечай:
Что из этих двух предпочтешь ты:
Мертвую ли веру, лишенную дел,
Или неверие с делами веры?
Конечно, ты скажешь: какая польза дел
Без правой и совершенной веры?
А я напротив возражу тебе: какая непременно
Польза веры без дел?

Гимны