Толстой Алексей Константинович
[24.8(5.9).1817, Петербург, — 28.9(10.10).1875, Красный Рог, ныне
Почепский район Брянской области], граф, русский писатель. В 1836 сдал
экзамен за курс словесного отделения в Московском университете. С 1834
служил в Московском архиве Министерства иностранных дел, затем был на
дипломатической и военной службе; с 1843 занимал различные придворные
посты. В 40-х гг. формируется талант Т. — лирика и автора баллад. Многие
его лирические стихи (напечатанные в 50—60-е гг.) приобрели широкую
популярность ("Колокольчики мои", "Ты знаешь край, где всё обильем
дышит", "Где гнутся над омутом лозы" и др.). Первая публикация —
фантастическая повесть "Упырь" (1841, под псевдонимом Краснорогский) —
была сочувственно встречена В. Г. Белинским. С 1854 печатал в
"Современнике" стихи и литературные пародии от имени вымышленного Козьмы Пруткова
(в соавторстве с А. М. и В. М. Жемчужниковыми). В конце 50-х гг.
сотрудничал в славянофильской "Русской беседе", затем в "Русском
вестнике" и "Вестнике Европы". В 1861 Т. отдалился от двора и
сосредоточился на литературных занятиях. Опубликовал драматическую поэму
"Дон Жуан" (1862), исторический роман "Князь Серебряный" (1863),
историческую трилогию — трагедии "Смерть Иоанна Грозного" (1866), "Царь
Федор Иоаннович" (1868), "Царь Борис" (1870). В 1867 вышло первое
собрание стихотворений Т. В последнее десятилетие жизни писал баллады
("Роман Галицкий", "Боривой", "Илья Муромец", "Садко" и др.), поэмы,
лирические стихи.
В произведениях Т. отразилось своеобразие его
политической и эстетической позиции. Он ненавидел политический гнёт,
возмущался засильем бюрократии, едко высмеивал правительственную
политику и попытки замаскировать её реакционность либеральной фразой
(стихотворные сатиры "История государства Российского от Гостомысла до
Тимашева", 1868, опубл. 1883; "Сон Попова", 1873, опубл. 1882), но не
сочувствовал и революционным идеям, оспаривал
революционно-демократическую эстетику (баллады "Поток-богатырь", "Порой
весёлой мая").
Основные достоинства романа "Князь Серебряный" —
живое изображение инициативных, сопротивляющихся гнёту героев и
занимательность повествования. В драматической трилогии Т., рисуя
трагедию трёх царствований конца 16 — начала 17 вв., показывает
губительное воздействие неограниченной самодержавной тирании на
психологию государственных деятелей и нравы их подданных. Значительность
изображенных в трагедиях исторических конфликтов, разнообразие типичных
характеров и замечательный, тонко очерченный психологический образ царя
Федора привлекают режиссёров и актёров. Постановкой "Царя Федора¼" был
открыт в 1898 МХТ. Две первые трагедии прочно вошли в репертуар
советских театров.
Лирические стихотворения Т. просты и
задушевны. Многие из них представляют собой как бы психологические
новеллы в стихах ("Средь шумного бала, случайно¼", "То было раннею
весной"). Т. вводил в свою лирику элементы народно-поэтического стиля,
его стихи часто близки к песне. Более 70 стихотворений положено на
музыку русскими композиторами — Н. А. Римским-Корсаковым, П. И.
Чайковским, М. П. Мусоргским, А. Г. Рубинштейном, С. И. Танеевым и др.
Успешно работал в области перевода (И. В. Гёте и др.)
Среди дубравы
Блестит крестами
Храм пятиглавый
С колоколами.
Их звон призывный
Через могилы
Гудит так дивно
И так уныло!
К себе он тянет
Неодолимо,
Зовет и манит
Он в край родимый,
В край благодатный,
Забытый мною,-
И, непонятной
Томим тоскою,
Молюсь, и каюсь я,
И плачу снова,
И отрекаюсь я
От дела злого;
Далеко странствуя
Мечтой чудесною,
Через пространства я
Лечу небесные,
И сердце радостно
Дрожит и тает,
Пока звон благостный
Не замирает...
Мне в душу, полную ничтожной суеты,
Как бурный вихорь, страсть ворвалася нежданно,
С налета смяла в ней нарядные цветы
И разметала сад, тщеславием убранный.
Условий мелкий сор крутящимся столбом
Из мысли унесла живительная сила
И током теплых слез, как благостным дождем,
Опустошенную мне душу оросила.
И над обломками безмолвен я стою,
И, трепетом еще неведомым объятый,
Воскреснувшего дня пью свежую струю
И грома дальнего внимаю перекаты...
В совести искал я долго обвиненья,
Горестное сердце вопрошал довольно -
Чисты мои мысли, чисты побужденья,
А на свете жить мне тяжело и больно.
Каждый звук случайный я ловлю пытливо,
Песня ли раздастся на селе далеком,
Ветер ли всколышет золотую ниву -
Каждый звук неясным мне звучит упреком.
Залегло глубоко смутное сомненье,
И душа собою вечно недовольна:
Нет ей приговора, нет ей примиренья,
И на свете жить мне тяжело и больно!
Согласить я силюсь, что несогласимо,
Но напрасно разум бьется и хлопочет,
Горестная чаша не проходит мимо,
Ни к устам зовущим низойти не хочет!
Господь, меня готовя к бою,
Любовь и гнев вложил мне в грудь,
И мне десницею святою
Он указал правдивый путь;
Одушевил могучим словом,
Вдоxнул мне в сердце много сил,
Но непреклонным и суровым
Меня господь не сотворил.
И гнев я свой истратил даром,
Любовь не выдержал свою,
Удар напрасно за ударом
Я отбивая устаю.
Навстречу иx враждебной вьюги
Я вышел в поле без кольчуги
И гибну раненный в бою.
Горними тихо летела душа небесами,
Грустные долу она опускала ресницы;
Слезы, в пространстве от них упадая звездами,
Светлой и длинной вилися за ней вереницей.
Встречные тихо ее вопрошали светила:
«Что так грустна? И о чем эти слезы во взоре?»
Им отвечала она: «Я земли не забыла,
Много оставила там я страданья и горя.
Здесь я лишь ликам блаженства и радости внемлю,
Праведных души не знают ни скорби, ни злобы —
О, отпусти меня снова, создатель, на землю,
Было б о ком пожалеть и утешить кого бы».
Прозрачных облаков спокойное движенье,
Как дымкой солнечный перенимая свет,
То бледным золотом, то мягкой синей тенью
Окрашивает даль. Нам тихий свой привет
Шлет осень мирная. Ни резких очертаний,
Ни ярких красок нет. Землей пережита
Пора роскошных сил и мощных трепетаний;
Стремленья улеглись; иная красота
Сменила прежнюю; ликующего лета
Лучами сильными уж боле не согрета,
Природа вся полна последней теплоты;
Еще вдоль влажных меж красуются цветы,
А на пустых полях засохшие былины
Опутывает сеть дрожащей паутины;
Кружася медленно в безветрии лесном,
На землю желтый лист спадает за листом;
Невольно я слежу за ними взором думным,
И слышится мне в их падении бесшумном:
- Всему настал покой, прими ж его и ты,
Певец, державший стяг во имя красоты;
Проверь, усердно ли ее святое семя
Ты в борозды бросал, оставленные всеми,
По совести ль тобой задача свершена
И жатва дней твоих обильна иль скудна?
