РАЗОРЕНИЕ РИМА
   И РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА
  
   А. И. Тургеневу
  
   Из мрачных северных лесов,
   С восточных дальних берегов,
   Сыны отваги и свободы,
   Стремятся дикие народы
   С двойной секирою, пешком,
   В звериной коже, с булавами,
   И на конях с копьем, с стрелами,
   И череп вражий за седлом.
   Дошли; рассыпались удары,
   Клубится дым, горят пожары,
   Стон тяжкий битвы заглушал,
   И Рим, колосс держанный, пал;
   Порочный пал он, жертва мщенья, -
   И шумно ветры разнесли
   Ужасный гром его паденья
   В концы испуганной земли.
   Но туча грозная народов
   С небесным гневом пронеслась,
   И пыль от буйных переходов
   В полях кровавых улеглась.
   Навеки мертвое молчанье
   Сменило вопли и стенанье.
   Уже паденья страшный гул
   В пустыне горестной уснул;
   В тумане зарево не рдеет,
   И черный дым уже редеет;
   Яснеет мгла; с печальных мест
   Вдали стал виден светлый крест.
   Другие люди, вера, нравы,
   Иной язык, права, уставы,
   Чистейший мир, рожденный им,
   Явился вдруг чудесно с ним, -
   И проповедники святые
   На пепелища роковые
   Пришли с Евангельем в руках,
   И меж развалин на могилы
   Воссели, полны тайной силы;
   Горела истина в очах;
   Глас тихий, скорбных утешитель,
   Небесной воли возвеститель,
   Вселенной жизнь другую дал;
   Так их божественный учитель
   По вере мертвых воскрешал.
  
   <1826>

СОНЕТ СВЯТОЙ ТЕРЕЗЫ
  
   Любовью дух кипит к тебе, спаситель мой,
   Не радостных небес желаньем увлеченный,
   Не ада мрачного огнями устрашенный
   И не за бездны благ, мне данные тобой!
  
   В тебе люблю тебя; с любовию святой
   Гляжу, как на кресте сын божий, утомленный,
   Висит измученный, висит окровавленный,
   Как тяжко умирал пред буйною толпой!
  
   И жар таинственный мне в сердце проникает;
   Без рая светлого пленил бы ты меня;
   Ты б страхом был моим без вечного огня!
  
   Подобную любовь какая цель рождает?
   Душа в любви к тебе надежд святых полна;
   Но так же и без них любила бы она!
  
   <1828>

СТАНСЫ
  
   Настала тень осенней длинной ночи.
   Крушился я, страданьем утомлен,
   Искали сна мои печальны очи,
   Но их давно покинул сладкий сон.
  
   И я летал в дали, душою зримой:
   Младые дни мелькали предо мной
   В своей красе невозвратимой
   И с мрачной их внезапною грозой.
  
   Но сердце вдруг мечтою возвышенной
   В груди моей кипит, оживлено,
   С тревогой дум, надеждой примиренной,
   Подумал я: несчастье... что оно?
  
   Оно - гигант, кругом себя бросая
   Повсюду страх, и ноги из свинца,
   Но ярче звезд горит глава златая
   И дивный блеск от светлого лица.
  
   Подавлен тот свинцовыми ногами,
   Пред грозным кто от ужаса падет,
   Но, озарен, блестит его огнями,
   Кто смело взор на призрак возведет.
  
   За тяжкий крест получит он замену:
   Забытый гость счастливцами земли
   Душой поймет священной дружбы цену
   И жар святой, таинственной любви.
  
   Его удел - живые впечатленья,
   Житейским сном уж грудь не стеснена,
   В слезах своих найдет он наслажденья, -
   Страдальца жизнь высокого полна.
  
   Так пыл мечты в прозе красу вам кажет,
   Быстрее путь в час бури по волнам, -
   И сколько тайн прекрасных горе окажет
   Тому, чей дух стремится к небесам!
  
   В его душе звук совести яснее,
   Луч правды чист и бледен страх людской:
   Он думает, он чувствует сильнее, -
   Не узником он прихоти мирской.
  
   Летучий вихрь равно в полях разносит
   Ковыль-траву и розовый листок,
   И якоря, увы! никто не бросит
   В сияющий, но бурный жизни ток.
  
   О жизнь! теки: не страшен мрак могилы
   Тому, кто здесь молился и страдал,
   Кто, против бед стремя душевны силы,
   Не смел роптать, любил и уповал.
  
   <1834>