Измученный тоскою и недугом И угасая в полном цвете лет, Проститься я с тобой желал как с другом, Но хладен был прощальный твой привет; Но ты не веришь мне, ты притворилась, Что в шутку приняла слова мои; Моим слезам смеяться ты решилась, Чтоб с сожаленьем не явить любви; Скажи мне, для чего такое мщенье? Я виноват, другую мог хвалить, Но разве я не требовал прощенья У ног твоих но разве я любить Тебя переставал, когда толпою Безумцев молодых окружена, Горда одной своею красотою, Ты привлекала взоры их одна? Я издали смотрел, почти желая, Чтоб для других очей твой блеск исчез; Ты для меня была, как счастье рая Для демона, изгнанника небес. Она была прекрасна, как мечта Ребенка под светилом южных стран; Кто объяснит, что значит красота: Грудь полная иль стройный, гибкий стан, Или большие очи? — но порой Все это не зовем мы красотой: Уста без слов—любить никто не мог; Взор без огня — без запаха цветок! 0 небо, я клянусь, она была Прекрасна!.. я горел, я трепетал, Когда кудрей, сбегающих с чела, Шелк золотой рукой своей встречал, Я был готов упасть к ногам ее, Отдать ей волю, жизнь, и рай, и все, Чтоб получить один, один лишь взгляд Из тех, которых все блаженство — яд! Она не гордой красотою Прельщает юношей живых, Она не водит за собою Толпу вздыхателей немых. И стан ее — не стан богини, И грудь волною не встает, И в ней никто своей святыни, Припав к земле, не признает. Однако все ее движенья, Улыбки, речи и черты Так полны жизни, вдохновенья, Так полны чудной простоты. Но голос душу проникает, Как вспоминанье лучших дней, И сердце любит и страдает, Почти стыдясь любви своей. |